На
съёмки "Большой разницы" меня выбрали по фото. Я должен быть не то
отцом невесты, не то жениха. Не важно чьим, но богатым. Мой
сэкондхендовский и старательно отглаженный лапсердачок производил
впечатление. Брюки с чужого плеча тоже работали на образ. И казались с
лапсердачком одним целым. Костюмом богатого перца.
Нас рассадили
за столами, а рабочие-постановщики доделывали мелкие недоделки. Прямо
над моей головой что-то колдовали с осветительным прибором. От греха
подальше я встал и отошёл немного в сторону.
Все сидят, а я
стою. Имею право, съёмка ещё не началась. Дед, играющий моего свата,
дружелюбно предложил сесть. В ногах, мол, правды нет. Спасибо, говорю
вежливенько, я постою. "Та садись!", - уже настойчивее предложил дед.
"Не хочу". "та садись!!". "Нет, постою"...
Уже вся группа
статистов стала наперебой предлагать сесть. А мне было неудобно
говорить, что не люблю, когда рабочие что-то делают у меня над головой.
Знаю я этих рабочих.
Но и выдержать настойчивые призывы сесть я
не смог. Я очень воспитанный и деликатный. А призывы
сесть-в-ногах-правды-нет звучали уже как хор Верёвки. Сел. Тут же мне на
голову от рабочих упала шайбочка. Ударила не сильно, но все увидели,
что факт был. Я сыграл неожиданность, боль, тяжёлую травму,
предобморочное состояние.
.... Публике явно полегчало. В глазах
ярким светом играло сочувствие, смешанное с удовольствием, где-то
пятьдесят на пятьдесят. Как-никак зрелище.
